1. Российское радикальное интернет-пространство заполнено страхами или предчувствием распада России. Стремление предотвратить оный – доминанта той части государственной и парагосударственной пропаганды, где она отходит от темы величия и победоносности, и переходит к историческим угрозам.
Еще, ещк и еще раз: откол или автономизация нескольких этнических провинций – это не раскол державы. Раскол – это появление нескольких новых и главное – приблизительно соразмерных по силе государств на месте бывшей империи.
Страх такого распада – это ментальный фон любой континентальной империи, осознающий, что держится преимущественно на силе и на гипнозе <легко разоблачаемой> государственной мифологии.
Такие империи – феодально-средневековые, традиционалистские в своей основе, и буржуазные (национал-либеральные) революции их исправно хоронят. Демократические революции рождают политические нации, которые уже не распадаются, но лишь отбрасывают слобоинтегрированную периферию.
Поэтому послереволюционная (постпутинистская) Россия, став демократической, уже не развалится в смысле появления на ее месте полудюжины суверенных русских государств.
2. Соседям, чающим распад послереволюционной России, советую не предвкушать оный: любая Смута, любая эпоха "сражающихся царств" завершается тем, что самый сильный фрагмент (или союз двух таких обломков прошлого величия), энергично подминают под себя другие части, а дальше уже ведут себя на международной арене в русле набранной инерции военно-национальной брутальности.
То же самое относится и к расколу элит. Начавшийся при Горбачёве раскол советской номенклатуры привёл к власти в России самую сильную и организованную социальную корпорацию – КГБ. Это я обращаюсь к мечтающим о расколе "путинской элиты".
3. Охотно принимаемые в России французские, немецкие или голландские причитания об исламском засилье воспринимаются совершенно неадекватно.
Это – выбаливаются исторические комплексы западноевропейцев 40-х годов: покорность нацизму, а для немцев – еще и покорность коммунизму.
Роман Мишеля Уэльбека "Покорность" (2014) – это ведь на самом деле о эпохе Виши, о позорной угодливости перед оккупантами, более того, о том, как рады были олигархи (пресловутые "200 семей"), что руками Гитлера удалось задавить "Народный фронт"… Но для психотерапии подчинение Франции в "Покорности" (иначе говоря, "Ислам" в буквальном значении слова) происходит "зеркально" историческим событиям - не при помощи правых консерваторов, но руками леволибералов…
Что касается "Флэшбека" Дэна Симменса (2011), то, к сожалению, это такая же антиобамовская и антидемпартийная агитка, какой за восемь десятилетий была агитка продемократическая и прорузвельтовская – роман Синклера Льюиса "У нас это невозможно".
4. Так мы перешли к США. Здесь два главных кошмара: превращение среднего класса в "матрицу" (в легко управляемый и легко прогнозируемый элемент анонимной деспотии госкорпораций) и приход к власти фашиста (диктатора-популиста, плюющего на конституцию).
Последним кошмаром (если не считать упомянутой антиутопии Льюиса – кстати, идеально описывающей именно путинизм) американский либеральный средний класс болел почти 70 лет – со времён "И грянул гром" (1952) и "451 градус по Фаренгейту" (1953) Рея Брэдбери.
Видимо, правление Трампа – частичная реализация оного кошмара – окажет на американцев большое позитивное психотерапевтическое воздействие.
Что касается правого американского среднего класса – то тут господствует классический англосаксонский кошмар – иностранного захвата и порабощения.
Начиная от католического влияния, затем – коммунистическая опасность (вплоть до ужаса перед властью ООН – американский эквивалент отечественного "Бейдельбергского клуба"), и в итоге – японское засилье: "Робокоп-3" (1993) и "Восходящее солнце" Майкла Крайтона (1992).
А вот темы китайской угрозы в США нет совсем. Наверное, потому что за век привыкли к китайским закусочным и прачечным на каждом углу. Зато у армий плохих роботов-завоевателей до сих пор прусская шагистика.
! Орфография и стилистика автора сохранены
