В конце 90-х гг., когда я воссоздавал мраморный иконостас Храма Христа Спасителя, многие вокруг с разной степенью искренности и истовости говорили: "Вот поднимем Храм – и Россия воспрянет!". Вопреки усиленно насаждаемым легендам о "лихих 90-х", времена тогда были достаточно вегетерианскими, а потому на мои саркастически поднимавшиеся брови мне самое большее снисходительно бросали: "Увидишь!"
Увидели.
Символ, жест – плох уж он был или хорош! – не сработал. И не сработал даже не потому, что был неважнецким, сомнительным, а потому что был он из серии "щучьего веления": вот мол де, сейчас напряжемся, надорвемся, а уж зато потом!.. Само собой. Без наших усилий. Божьим промыслом.
Сказанное не означает, что я не понимаю силу и значимость символических жестов – напротив, очень даже понимаю! Да и странно было бы мне, медиевисту, этого не понимать. Просто жест жесту и символ символу – рознь.
И есть символические жесты, без которых нам в будущем не обойтись. Просто для того, чтобы сделать возвращение в безнадежное сегодня невозможным.
Вот, при всем моем пиетете перед историей и при полном признании того, что Гитлер, Геринг, Геббельс были таки крупными, ключевыми историческими фигурами, я как-то не могу себе представить, чтобы где-нибудь в Берлине ради "сохранения исторической правды" были бы Гитлер-штрассе, Геббельс-аллея или что-то подобное. Только вот сам я живу на Ленинском проспекте, и сколько еще Дзержинсков, Кировсков и тому подобных городов и весей раскидано по моей стране!... И пока их названия красуются на географической карте и дорожных указателях, прошлое не станет прошлым, даже если мы проведем наконец Нюрнбергский процесс над коммунизмом в России.
До тех пор, покуда власть навсегда не покинет Кремль, оставив его истории, невозможно быть уверенным, что все не вернется на круги своя. Дело не в некоей мистической "ауре" - не больно-то я в нее верю! – а в том, что не поставив точки, прежней истории не завершить.
Наконец, до тех пор, пока над Лубянкой нависает "самый высокий дом в стране", из которого так отчетливо виден Магадан, не будет мира под оливами. Только снеся его до основания мы сможем вздохнуть освобожденно.
Не для того, чтобы лечь на печи. Чтобы пойти дальше, зная, что мину у себя за спиной мы обезвредили навсегда. Уже тем, что нашли в себе силы это все-таки сделать.
! Орфография и стилистика автора сохранены
