Калибаны мира ненавидят нас за то, что сами они не такие, как мы.
Калибаны преследуют нас, вытесняют, отправляют под бомбы, на гибель,
издеваются, смеются над нами, зевают нам в лицо, закрывают глаза и уши,
чтобы только не замечать нас, не проявить – хотя бы случайно – уважения,
пока мы живы.
Джон Фаулз "Коллекционер"
Пессимизм по-русски – это когда тебя спрашивают:
"Стакан наполовину полон или пуст?",
и ты отвечаешь: "а, что, он еще не разбился?"
Прежде чем окончательно оформить своё мнение о российско-украинском конфликте, о событиях, произошедших на Майдане и в Крыму, я, как и многие в России, пережила несколько волн информационных выбросов, лавину авторитетных мнений, хаос дезинформации и мощную пропаганду российских СМИ, к которым, по унаследованной от советских родителей привычке, все еще отношусь с уважением, как следует относиться к безумной, но крайне упертой старушке, ничего не знающей о мире, но обо всем высказывающейся слишком безапелляционно, чтобы с ней можно было вступать в спор.
Меня поэтапно перебрасывало из одного лагеря в другой, настраивало то против зарвавшейся Украины, охваченной огнем русофобии, то против авторитарной России, и, в конце концов, выкинуло как рыбу на берег непонимания, где я оказалась в компании таких же бедолаг-правдолюбцев, которые только молча хлопали ртами от невозможности ни объяснить происходящее, ни однозначно принять одну из сторон.
Не буду отрицать, что патриотизм, это иррациональное и бестолковое как сама любовь чувство, довольно долго удерживал мои глаза закрытыми, а уши невосприимчивыми к тем сигналам, которые доносились с украинской стороны. Меня сначала переполняло негодование при сообщениях о бандах бандеровцев, рвущихся к власти в Украине, затем, признаюсь, во мне вспыхнул энтузиазм при мысли, что Россия может воспользоваться Украинской Революцией, чтобы вернуть себе Крым, который, как учили многих из нас в школе, был подарен Хрущевым Украине совершенно несправедливо. То есть бандеровцы, дорвавшиеся наконец до власти, стали уже не так опасны, и наоборот – даже удобны в деле возврата бывших российских территорий. Не думаю, что преувеличу, если скажу, что только что описала эмоциональную реакцию на украинские события большинства россиян.
Кстати, если уж речь зашла об исторических несправедливостях, то столь же несправедливо, по мнению нашего учителя истории, была продана Аляска. Про Брестский мир, больше похожий на признание капитуляции, и говорить не стоит. И вообще, уроки отечественной истории запомнились мне летописью блестящих побед, которые мы принесли миру, и незаслуженных обид, нанесенных нам миром в ответ.
То, что значительная часть этих обид была получена посредством "голов, забитых в свои же ворота" я узнала значительно позже.
Если добавить к этому то, что мое обучение в школе пришлось на поздние девяностые годы, то есть, на период, который с западных берегов воспринимался как "поход к демократии", а на деле представлял собой массовый побег заключенных из советской тюрьмы со всеми сопутствующими побегу недемократичными процедурами, то не стоит удивляться тому, что зёрна реваншизма, посеянные тогда в моей душе, проросли и дали свои всходы. Не думаю, что кто-то из моего поколения избежал подобной участи. Реваншизм – это сорняк, паразитирующий на наших обидах. И всякий человек, стремящийся к душевному здоровью, должен вырвать его из своего сердца. По сути, чувство это очень первобытное, потому что в его основе лежит принцип "око за око", но его не так-то просто в себе истребить. Особенно когда живешь в России. Потому что отплатить за своё жалкое существование хочется практически на каждом шагу и уже не так важно, кому и по какому счёту.
Вечное отставание от западного европейца по уровню жизни, неспособность к взаимному уважению, пренебрежение к бытовой чистоте, болезненное, располагающее к запою, уныние, чередующееся с моментами дикого хаотичного веселья, пугающего случайных свидетелей, перечеркивают все культурные достижения нашего народа.
Европеец, живущий в азиатской грязи, – это уже не европеец, что бы он там про себя ни говорил, и какими бы великими именами ни прикрывал свой срам. Вроде бы, мы, как и они, долго и тяжело шли к прогрессу, через войны и одичание, бывая то союзниками, то врагами, но у них это самое Возрождение и прощание со средневековым мракобесием случилось, а у нас – нет. И, вероятно, еще долго не случится.
Сборная неудачников
В общем-то, простому россиянину не надо долго оглядываться в поисках главного своего врага. Потому что, как и прежде, голы в свои же ворота регулярно забивают игроки российской сборной: традиционно самые жадные, коррумпированные, эгоистичные и непрофессиональные представители этой нации, ориентированные не на общую победу, а лишь на поднятие собственного рейтинга, который измеряется даже не в единицах народной любви, а в нулях открытого во время матча счёта. И трагикомичность этой игры состоит в том, что члены российской сборной беспрерывно бегают по полю, обливаются потом, играют мускулами, принимают абсурдные законы и показывают задницу западным трибунам, а мы с энтузиазмом машем им флажками, подбадриваем патриотическими песнями и предчувствуем, что после такого спектакля даже не выйдем в playoff. Как так выходит, что только самые отъявленные мерзавцы в этой стране вершат политику, я точно сказать не могу. Является ли такое распределение труда чем-то очень традиционным, или любой русский человек, получивший власть над другими, склонен к злоупотреблениям? Думаю, что справедливы оба эти утверждения.
И реваншизм, верный спутник российской истории, часто играет на руку тем, кто сегодня пинает мячик за Россию, потому что для того, чтобы удовлетворить неприхотливые запросы отечественной публики, требуется побить хоть какую-нибудь, пусть и не самую мощную сборную.
Конечно, побить, в конце концов, хотелось бы американцев, за всё это, и за многое другое, да и вообще, просто потому, что они есть; но не надо забывать, что мы из рук вон плохо играем не только в политику, но и в экономику, социальные программы, и теперь уже и в образование с медициной, а без этого победы над сильным игроком не получится.
Задача Российских властей во все времена состояла именно в канализации этой потенциально мощной, но глубоко спящей агрессии в какое-нибудь "правильное русло", вроде войны с иноземным, желательно, небольшим государством. Потому что в том момент, когда количество голов в свои ворота начинает раздражать даже самые отдаленные российские трибуны, и с их стороны в игроков начинают лететь уже не фиалки, а бутылки, то только матч-реванш с кем угодно спасёт страну от Революции. С другой стороны, тут важно рассчитать свои силы и не ввязаться во что-то слишком масштабное, иначе можно кончить игру как сборная Николая Второго.
Качая нашу лодку
Конфликт с маленькой, свободолюбивой, и во всех смыслах неудобной Украиной, которая зачем-то вырывается, пока ей выкручивают руки и задирают юбку, для российского общества не явился чем-то совершенно неожиданным, шокирующим или противоестественным. Я бы даже сказала, что его активно ждали не только верхи, но и низы. И запах войны присутствовал в воздухе задолго до Евромайдана. Хотя, именно он, этот пресловутый Майдан, разделил между собой в России даже несогласных. Он заставил худших из нас брызгать ядом в комментариях, а лучших – вспомнить новгородскую демократию, которая породила не только феномен "вече", но и "Ярославово дворище", где традиционно собирались все недовольные постановлением центрального "вече", т.е. оппозиция. Так вот, именно этот Майдан всегда отзывался в кремлевских кулуарах приступами морской болезни. Потому что всякий раз, как украинцы выходили на Майдан вершить ли оранжевую революцию, или просто потусоваться под музыку "Океана Эльзы", там в кулуарах, казалось, что вот точно также может заштормить и нашу лодку; и путинская администрация начинала твердить тогда по всем каналам, как мантру: "У нас такого не будет, у нас такого не будет! Мы не допустим!" Но произошло то, чего так боялись галерные рабы, и в какой-то момент в ответ на очередную выборную мистификацию лодку качнули, и не какие-нибудь хулиганы-националисты, а робкие интеллигенты, хипстеры с девайсами, врачи, учителя и студенты. Болотная площадь сказала своё слово. Пугаясь самой себя, не веря в свои силы, чуть опьяненная от собственного успеха, эта младшая сестра Майдана предрекла новую войну. Тогда ещё не ясно было, с кем и за что. Неясно было и что именно предпримет человек-режим, чтобы не допустить смены состава.
Испугался ли он? Нет, разумеется, не испугался, о чем с нервным смешком сообщил своим приближенным. Они, эти приближенные, очень чутко чувствуют конъюнктуру. Покажешь им слабость, и они разорвут тебя в клочья. И он тогда гениально "перепутал" белые ленточки митингующих с презервативами, отправив всей болотной оппозиции едва завуалированный посыл: "Я ваш протест вертел на …хм".
Сам верховный главнокомандующий, тренер, судья, голкипер и капитан нашей сборной тихо так, в традициях своего подразделения, объявил начало нового матча. Начало игры на выбивание со всем новым, со всем молодым и талантливым, со всем независимым и европейским, со всем, что имеет чувство юмора и здравый смысл, одним словом, со всем, что несёт угрозу его личному рейтингу.
Человек-режим начал свою игру внутри страны с первых "посадок" и преследований оппозиционеров, с разгонов невинных митингов и сходок идеалистов, с громкого и позорного процесса над тремя эпатажными девчонками-художницами. Человек-режим внезапно выдал, как пощечину всему необычному, закон об антигейской пропаганде, и с таким апломбом, словно разом положил конец всем сексуальным различиям в природе. Короче, ритуальные пляски игроков нашей сборной на поле стали красочней и масштабней, хоть по-прежнему не имели никакого отношения к разумной политике и даже стали в какой-то момент вызывать недоумение, как в отдаленных трибунах, так и в VIP ложах.
И всё это время человек-режим одним глазом косил на Украину, которая гнулась, но не ломалась под бездарным управлением Януковича, который сам, разумеется, никогда не был человеком-режимом, а скорей – человеком-плесенью. Да, именно плесенью, потому что он всегда отождествлял собой всё реакционное в украинской политике, всё самое разлагающееся, дурно пахнущее, коррумпированное и российское. Если у Востока и Запада Украины и есть сильные различия, то единственное, что их объединяет, это презрение к живому политическому трупу и бездарю Януковичу, который, сам, скорей всего, действительно, не отдавал снайперам приказа стрелять в своих людей, но просто не воспротивился этому указанию, спущенному сверху Сами Знаете Кем.
О мирандах и калибанах
Надо признаться, что украинская нация не состоит сплошь из революционеров и прогрессивных идеалистов. И я могу понять русских, особенно москвичей, которые ежедневно сталкиваются с обыкновенными украинцами и украинками, с этими, в массе своей, простыми и незатейливыми людьми, которые мало чем отличаются от обитателей российской глубинки. И русские, особенно те из них, что хорошо образованы, невольно задаются вопросом, вытекающим из неосознанного сравнения: "Как так выходит, что соотечественники вот этих вот наших, московских хохлов, так активно сопротивляются власти, желают евро-интеграции и многих других вещей, о которых мы, успешные по сравнению с ними люди, и помыслить не можем?"
Россия, как любая славянская страна, да, в принципе, как и любая неславянская страна, состоит из двух сортов людей: прогрессивных, талантливых идеалистов и огромной инертной невежественной массы, преследующей всякую оригинальную мысль и с недоверием относящейся ко всякому отличию.
Если попытаться как-то развести этих людей по двум лагерям, то надо представить себе полчище калибанов и горстку миранд, причем даже не в шекспировском их изображении, а в образах Джона Фаулза. Но Россия, именно потому, что так обширна, и ещё потому, что тщательнее остальных стран вымывала из себя всё лучшее, и активно насаждала тёмное и дремучее, в этом смысле – просто родина мирового калибанизма. Вероятно, поэтому наши истинные гении были так пронзительны, мощны и бесспорны, ведь им предстояло бороться не просто с твердолобостью и мещанством европейских калибанов, а с первобытным уродством и крепостным бесправием калибанов-соплеменников, которое укоренилось у тех уже на генетическом уровне. Бывшие колонии мстят Старому Свету лавиной мигрантов, Россия же дремучая мстит другой, схлынувшей барской России своим больным ущербным потомством, рожденным на материнский капитал и папенькины нефтедоллары.
Калибаны в России встречаются повсеместно: они едут в столичный клуб в дорогих машинах или шлепают в калошах за паленой водкой; они ничего не создают кроме домашних скандалов, автомобильных пробок и дурно воспитанных детей.
Калибаном может быть российский дипломат, одуревший от вседозволенности и диссонанса чистоты, царящей на европейских улицах, с его собственной душевной грязью и наказывающий за это своих же детей почти что на глазах у голландской полиции. И, несомненно, другим, еще большим калибаном будет тот, кто у экрана телевизора посочувствует задержанному дипломату, потому что даже гнусность и скотство, совершенные под российским триколором, в нём вызывают солидарность.
И вы ошибаетесь, если думаете, что существование калибанов порождено несправедливым оборотом денежной массы на нашей территории. Сам этот оборот был затеян калибанами и в интересах калибанов, т.е. конечно в интересах не всех калибанов, потому что члены этого племени мало интересуется друг другом, хотя, и склонны к иерархичности, поэтому низшие калибаны всегда покорно прогибаются под высших, даже когда эти высшие пинают их носками дорогих ботинок. Сносить эти пинки помогает чувство патриотизма. Оно заменяет им сразу и гордость, и индивидуальность.
Калибаны обычно трусы и тугодумы, хотя, среди них есть и деятельные, агрессивные и даже расчетливые особи, и, несправедливо утверждать, что калибаны – это наш какой-то эндемик. В Украине помимо Беркута они щедро представлены ультраправыми, которые сумели потопить благородный Майдан неравнодушных идеалистов в фашистской слюне и чужой крови. Забавненько же вышло: выходили свергать верховного украинского Калибана и не заметили, что идут под руку с калибанчиками помельче. Впрочем, нам ли не знать, как революция поднимает вверх всю грязь со дна? К тому же, не стоит забывать и про неизвестных снайперов, которые были сознательно введены в украинское уравнение Сами Знаете Кем и так сфорсировали события, что мы теперь можем называть Крым русским и делиться с тамошними калибанами своими пенсиями.
Две сестры
Теперь, именно после Крыма, я спокойна за Украину-Миранду. Крым – это та жертва, которой она купила себе свободу. Невозможно было поверить в то, что у нее это получится, невозможно было подумать, что все её унижения, хитрости и даже подлости, которые можно извинить одним лишь её угнетённым положением, дадут какой-то результат. Она сама ещё не верит в то, что выбралась на свободу. Да, она перетерпела насилие, её государственные границы были именно изнасилованы, но и этот страшный опыт принёс кое-что в копилку её знаний. Она теперь в курсе, что может рассчитывать только на себя, что выбирая Европейский путь, она не получит сразу ни европейского гражданства, ни европейского доверия, что всё это надо заслужить учёбой и трудом. Она ведь еще не совсем Миранда в их глазах, а больше – недовольная обращением бывшая самка Калибана. Может, именно для того, чтобы очиститься ей и потребуется отторгнуть от себя калибанский Восток.
Но, что же будет с российской Мирандой?
Калибан, скорей всего, запрет её в душном подземелье, как ему уже приходилось это делать в прошлом, и никакой Фердинанд никогда не придёт её спасать, потому что это подземелье Калибан обнесёт сплошной высокой стеной и тем фердинандам, что поинтересуются содержимым подвала, расскажет, что держит там скотину. И Фердинанд поверит, потому что было же время, когда российская Миранда могла свободно гулять по саду и, видя, как насилуют её украинскую сестру, имела возможность собраться с силами и треснуть Калибана молотком по лысой макушке, но ничего подобного не сделала. Впрочем, разве остались ещё Фердинанды? И главный Фердинанд, кажется, – всего лишь очередной калибан, переодетый в рыцарские доспехи демократии, которые ему не идут так же, как не идёт сюртук эскимосу.
