— Путин вот—вот спросит с Володина за ту фигню, которую он устроил в Москве, и за опасные игры с Навальным, — вычитал сегодня где-то, то ли в СМИ, то ли в блогах.
Именно поэтому, считает автор, Сурков напомнил о себе своим интервью Колесникову.
Настоящий смысл интервью простой: Я здесь, я готов быть верным оруженосцем при Белом рыцаре.
То есть адресовано послание лично Путину.
В этом смысле интересно посмотреть на отношения среди заинтересованных лиц с точки зрения психотипологии. Путин демонстрирует привязанность вовсе не к психотипу "Бальзак", психотипу Суркова. Он предпочитает психотип "Жуков".
И Медведев, и Володин — "Жуковы", то есть сенсорно-логические, или ощущающие мыслящие экстраверты.
Образ, который приняла автор соционике в качестве эталонного — маршал Жуков. Другие представители этого психологического типа — Лужков, Боос, Ленин, Петр I.
Отношения между психотипом "Жуков" и психотипом "Штирлиц", к которому относится Путин, называются отношением квазитождества.
То есть эти психологические типы как бы одинаковые. Но на самом деле — разные. Однако разность это ощущается как некое взаимопонимание и взаимодополнение.
Более того, Штирлиц для Жукова, как и Жуков для Штирлица — идеал собственного "Я", эго-идеал.
То есть представители этого типа обладают некими качествами, которым представители другого типа не то чтобы завидуют, но об отсутствии которых у себя сожалеют.
А наличием их у своих квазитождиков восхищаются.
Штирлиц восхищается способностью Жукова реагировать на вызовы и давление, противопоставлять чужой воле свою.
Штирлиц — теоретик власти. Он любит власть, стремится к ней, но в то же время всегда ориентируется на некое свое, довольно жестко сформулированное представление о том, что такое власть, какой она должна быть и как должна быть организована.
Но власть — это всегда отношения верха и низа, властного и подвластного лица. И это всегда реальные отношения.
Можно сколько угодно завоевывать и формально утверждать свои властнее прерогативы, но потом ты все равно сталкиваешься с конкретными людьми. И их поведение может совершенно не совпадать с твоим представлением о том, как они должны себя вести.
Появляется какой-нибудь Юра-музыкант, и начинает с тебя спрашивать. А должен кланяться и говорить вежливо.
Появляется Навальный, и вместе со старыми, вроде бы давно выкинутыми из политики людьми заводит толпу. В результате чего все тщательно продуманные мероприятия по передаче власти из рук в руки повисают в воздухе. Ситуация становится неопределенной и трудно прогнозируемой, причем формальные властные полномочия эту проблему не снимают.
Хорошо, если представление о том, что такое власть, как ее получают, как передают, каковы ее атрибуты и возможности, допускают такую возможность.
А если нет?
Если это не соответствует базовой теории властвования, понятной этому человеку?
Возникает внутренний конфликт, паника, и все это требует практических мероприятий. Но это ведь так тяжело и неприятно.
Теоретику очень не нравится быть практиком. Он может, но не любит. И постоянно боится ошибиться, потому что властная практика — это та деятельность, которая не очень хорошо осознается. Особенно когда нужно четко знать — кого лучше покарать, кого пожурить, а кого можно проигнорировать.
Штирлицы любят быть главными, но они не любят в каждом конкретном контакте с другими людьми устанавливать свое главенство. Они любят, когда это уже дано в привычной схеме общения. Зашел — все встали и обратились в слух, еще лучше — затрепетали. Это — власть.
А когда тебе при каждом контакте нужно ставить человека на месте, утверждать себя, не демонстрировать, а доказывать свое превосходство — это тяжко, противно и очень затратно.
Такие вещи, кстати, любят люди другого психотипа, весьма распространенного сейчас в оппозиционной политики — Горькие. Это им нравятся властные столкновения, подавление окружающих, утверждения своего доминирования здесь и теперь. Но это так, к слову.
Что же касается Штирлица, то его властная конкретика нуждается в помощи. И здесь ему очень подходят Жуковы.
Они воспринимают властные импульсы других людей очень хорошо. И они совершенно не боятся властного взаимодействия с людьми. Больше того, они в этом смысле вообще не боятся людей. И совершенно не боятся толпы, народа. Им кажется, что они всегда все правильно поймут и отлично со всем справятся. Кого надо — отстранят, кого надо — приблизят.
Жуковы могут объяснить Штирлицу реальное, а не теоретическое положение вещей с властными возможностями на данный момент. Именно поэтому Путин держит при себе Жуковых.
Сами Жуковы восхищаются другой стороной Штирлица, очень важной. Жуковы — теоретики действия. Они как бы знают, что надо делать с вещами и процессами, но делать не очень любят, потому что одно дело — общая идея, общий проект, его продумывание. И совсем другое — фактическое дело.
Это всегда конкретные предметы и конкретные ситуации. И в конкретике для Жукова слишком много неочевидного, слишком много деталей и текущих случайностей, которые нужно правильно понять.
Зато как надо делать в реале, в конкретике, как понять предметы и функции, очень хорошо понимает Штирлиц. Он не любит теоретизировать на тему того, что надо делать. Он думает не о теории, а о практических вещах — пользе, эффективности, затратности, целесообразности и выгодности любого дела и действия.
Жуков может помочь Штирлицу с пониманием властной конкретики, особенно тогда, когда Штирлиц видит — все идет не так, не по теории, не по плану. Штирлица это восхищает. Особенно важно, что Жуков может четко сказать — вот этот вызов можно игнорировать, за ним ничего нет, а вот на этом нужно сосредоточиться. Еще важнее то, что Жуков может быть очень жестким и безжалостным.
Штирлиц может объяснить Жукову конкретные свойства предметов и процессов, что особенно важно в ситуации кризиса, когда нужно правильно понять конкретику, реальные предметы и принять технически правильные и выгодные решения. Жукову это необходимо.
Вот такой тандем.
Не зря они не рассорились, Путин и Медведев, не случайно.
Но они отдалились, и именно поэтому Путин нашел себе еще одного Жукова — Володина.
Так вот, Сурков относится к психологическому типу "Бальзак", то есть это интуитивно-логический, или интуитивный мыслящий интроверт.
И у него не очень хорошие отношения с Путиным.
Штирлицы признают за Бальзаками некоторые достижения, но не уважают и не ценят их. Потому что Бальзаки для Штирлицев — ревизоры. А это не нравится никому.
Строго говоря, пердставители этих психотипов всегда говорят о разных вещах. Штирлиц — о том, как что-то делать с очевидным. Бальзак — о скрытых сущностях, о вероятностях, о возможном. Штирлиц стремиться достичь положения, когда делать ничего не надо, все работает само. Бальзаку интересно постоянное манипулирование предметами, ситуациями, отношениями. Для Штирлица такая манера ведения дел — только лишние хлопоты.
У них, по большому счету, совершенно разное видение мира и людей. Вплоть до несовместимости.
Именно поэтому полного взаимопонимания между ними никогда не было и быть не могло.
Именно поэтому Путину в момент кризиса понадобился не непонятный Сурков, а говорящий на одном с ним языке и способный анализировать властные вызовы Володин.
Именно поэтому Суркову не стоит надеяться на возвращение.
Если Володин не справится с ситуацией, и оппозиция приобретет неожиданную силу, возникнет очередной властный кризис.
Это не та проблема, за помощью в решении которой Путину захочется обращаться в Суркову.
По крайней мере, такое решение может быть принято только в самую последнюю очередь. Бальзаку лучше всего взаимодействовать со Штирлицем при посредстве кого-то третьего. Например, Жукова, как это было во время главы администрации Дмитрия Медведева. Тем более что у Жукова и Бальзака могут быть очень неплохие отношения.
! Орфография и стилистика автора сохранены
